Недавно в Муроме на семинаре, посвящённом проблемам семьи, мне довелось вести мастер-класс на тему, как организовать импровизированный театр теней на семейном празднике. Записалось 22 человека, но собралось больше тридцати – студенты, школьные психологи, кандидаты и доктора различных наук.

Было начало июля, и стояла жуткая жара. И хотя все аудитории были просторными, от духоты это нисколечко не спасало. Но ни работе, ни вдохновению участников происходящего это, как оказалось, помешать не смогло.

Предлагаемые обстоятельства и ожидаемые эффекты

Перед мастер-классом я зашёл в аудиторию, чтобы выяснить обстановку. Окна были, как я и просил, с затемнением. С потолка свисал экран. Парты стояли, как в обычном учебном классе: друг за другом в три ряда.

От экрана я решил сразу отказаться. С одной стороны, проецировать тени на экран удобно (да и выглядит эстетично), только вот потом такую выгородку нельзя будет повторить на семейном празднике. Ведь редко у кого в квартире можно найти настоящий профессиональный экран (см илл.).

А расстановку столов я решил до начала мастер-класса нарочно оставить такой, как есть. Слушатели на мастер-класс придут учиться, и им привычно будет входить в учебную мизансцену, когда столы расположены рядами. А уж потом, во время работы, и переставим столы.

Илл.1: Типичная мизансцена ИСХОДНОЙ пассивно-скептической готовности «внимательно» слушать лектора

Для меня было важно подчеркнуть семиотическую значимость этой перестановки, которая принципиально осуществляется

во время учебного действа,
руками самих обучаемых.

Если участники поломают привычную мизансцену во время самого действа, да к тому же своими собственными руками, то, глядишь, у кого-то из них психологическая премудрость этого, на первый взгляд, непритязательного приёма эмоционально аукнется и невольно «запишется на подкорку».

«Опорные значки» аббревиатур

Когда все собрались, я начал с небольшой вступительной лекции. Сперва сообщил, что основная моя задача – показать, как из ничего (то есть буквально из воздуха) можно сделать нечто интересное. Например, теневой театр. И что сам я являюсь автором социо-игрового стиля обучения, который рассчитан, в основном, на школьные уроки, и поэтому одно из названий этой методики – «режиссура урока». Семейный праздник – это, конечно, не урок, но социо-игровая педагогика и там отлично срабатывает.

Далее в телеграфном стиле я познакомил слушателей с тремя золотыми правилами (первое – роль движения; второе – роль смены «всего и вся»: мизансцен, ролей, заданий; и третье – работа малыми группами).

Соответственно, в правом углу ватмана, скотчем приклеенного к стене, появился блок соответствующих аббревиатур, то есть «опорных значков».

Потом я перечислил три социо-игровых постулата педагогического мастерства (первый – не учить, второй – сто тридцать три зайца, третий – не бояться быть идиотом), сопроводив и их блоком соответствующих аббревиатур (которые шли уже не с арабской, а с римской нумерацией).

Илл.2: Появление на листе АББРЕВИАТУР потом окажется своеобразным «опорным конспектом», удобным для припоминания

Пояснения к первому и второму блоку аббревиатур были действительно очень краткими, так что пока моя «мини-лекция» заняла от силы полторы-две минутки.

О составе участников

Затем я перешел к пояснениям по поводу состава участников. Обычно на семейном празднике бывают и дети, и взрослые. На некоторых праздниках бывает очень много детей. Когда летом моя пятилетняя внучка праздновала на даче свой день рождения, то собралось двадцать детей и десять взрослых (то есть соотношение было 2:1).

Но расклад может быть и другим. Например, на каждого взрослого может приходиться по одному ребёнку. Или когда один ребёнок приходится на трёх-четырёх взрослых. На таком семейном празднике дети вполне могут оказаться пассивными зрителями. Чтобы этого не произошло, часть из собравшихся взрослых (представим себе такую ситуацию) объединяются в компанию и, прихватив желающих детей, уединяются в какой-нибудь комнатке, чтобы устроить там сказочное представление. Но таких энтузиастов будет пять-шесть. Так что каждому из них обязательно достанется по персонажу (а то и не по одному).

Здесь же на мастер-класс собралось больше тридцати человек. Как вы понимаете, трудно себе представить сказку, в которой было бы тридцать персонажей. Это, во-первых.

А во-вторых, на семейный праздник собираются, как правило, те, кто друг друга знают. Здесь же собрались люди незнакомые, а значит, настрой в аудитории неизбежно будет далёк от той задушевности и комфорта, которые обычно окружают семейную компанию.

И вот, чтобы хоть как-то справиться с большим числом здесь присутствующих, мне придётся разделить всех на рабочие тройки (тут я напомнил про аббревиатуру МГ – работа Малыми Группами). Хотя на реальном семейном празднике, – добавил я, – вы если и будете делать нечто похожее, то скорее всего для присутствующих, объединённых не по тройкам, а в пары (ребенок плюс родитель). Либо присутствующие будут работать по одному. Либо то так, то эдак.

Ну и, чтобы подвести черту, я обратил внимание присутствующих на то, что пока все они, не спуская глаз со стоящего у доски преподавателя, сидят за столами в затылок друг другу, то в такой ситуации трудно рассчитывать на их инициативность и добровольную покладистость. Ведь если я скажу: «Разделитесь на тройки», – никто же из них не кинется тут же создавать тройки. Ну, разве что три-четыре человека начнут скромно пошевеливаться. Из тридцати. Это же капля в море!

Поэтому я на всякий случай предупредил: с этого момента всё, что я буду тут организовывать, имеет прямое отношение к социо-игровым технологиям.

ПЕРВЫЙ ШАГ: назвать свою «малую родину»

После этого бодреньким («упругим») голосом я произнес:

– Все встали! Все с удивлением, но так-таки встали.

– Посмотрели в потолок… Глядя вверх, вспомните, какое место вы можете назвать своей МАЛОЙ РОДИНОЙ. Ну, например, я своей МАЛОЙ РОДИНОЙ могу назвать Москву. Или Кунцево (район). Или даже Сетунь (микрорайон). То есть на этот вопрос каждый из вас может ответить по-разному. Всё зависит от выбранного масштаба. Решите, как можно назвать вашу МАЛУЮ РОДИНУ. Тот, кто формулировку нашел, берет ручку и, стоя, записывает эту формулировку в своей тетради. Как только в тетради появится запись, вы спокойно садитесь, отдыхаете и радуетесь жизни.

Илл.3: Пример игровой АВТОРИТАРНОСТИ – встают обязательно ВСЕ и в потолок смотрят тоже ВСЕ (включая преподавателя)

Тут возникает забавный разнобой. Кто-то продолжает стоять, глядя в потолок. Кто-то начинает лучезарно улыбаться. Кто-то хватается за ручку, поспешно черкает нужное в своей тетрадке, садится и с любопытством озирается по сторонам, выясняя, а как же дело обстоит у других.

ВТОРОЙ ШАГ: объединиться в тройки

И тогда я произношу очередное мини-задание (мини-ступень, мини-шаг):

– Под надписью, которую вы сейчас сделали в своей тетради, нарисуйте что-нибудь из своего детства. Нарисуйте, как можете. /Экскурс I/

После того как большинство начинают что-то увлечённо чиркать в своих тетрадках, я произношу:

– Все встали. Стоя доделывайте. А тем, у кого уже нарисовано, нужно с открытыми тетрадями выйти из-за парты… Когда большинство троек оказались в проходах звучит такое продолжение: − … каждому нужно будет найти себе задушевную тройку. А это значит, что у всех троих или какая-то буква в формулировках «малых родин» должна быть одной и той же (то есть общей). Или что-то на рисунках должно быть общим или хотя бы перекликаться.

Все встали и начали бродить между партами: с кем бы им объединиться в тройки. /Экскурс II и III/

Илл.4(а): Все ВСТАЮТ и ВЫХОДЯТ с открытыми тетрадями из-за парт, чтобы услышать задание: найти тройку, чтобы какие-то буквы и какие-то «детали» в рисунках оказались одинаковыми

Илл.4(б): Для нахождения «своей тройки» участникам приходится «вступать в общение». У одних это получается ладно, у других – не совсем…

О типичном моменте – «синдроме отличника»

И вот, когда это «броуновское движение» стало уверенно деловитым, ко мне подскакивают четыре психолога (все женщины):

– Мы уже собрались, у нас четверых всё совпало! – и стали ко мне приставать: дескать, что им делать, если их не трое, а четверо.

Надо сказать, это очень типичный момент. Среди психологов – так же, как и среди учителей – есть те, у кого слишком силён синдром отличника. Одно из проявлений этого синдрома – «тянуть одеяло на себя». То есть привлекать внимание ведущего к себе, к своей персоне, к своей уникальности. И вот четыре наиболее активных «отличницы», не сговариваясь, быстренько объединились и дружно насели на меня, рассчитывая вдоволь «поживиться» моим вниманием. Тогда как это самое моё внимание сейчас больше всего было необходимо не им, а тем, кто «застрял».

Я попытался, было, отвлечь четверку от себя, намекнув, что вдруг кто-то окажется в паре и им будет не хватать того самого одного человека, который по своей лености застрял в их «самостийной четвёрке». Но эти слова не подействовали.

ТРЕТИЙ ШАГ: оборудовать временные «рабочие гнездышки»

Тогда я сразу предложил четверке следующую ступеньку-задание: оборудовать себе временное рабочее гнёздышко из трех(!) стульев, поставив их кружочком в проходе. (В аудитории вдоль одной стены стояли колонны, образовывая широкий проход. Вот в этом-то проходе я и предложил тем, кто готов, делать временные рабочие гнездышки.)

Четверке это понравилось, и они, схватив свои стулья, пошли устраиваться…

Надо сказать, что потом эта группка оказалась всё-таки не четверкой, а тройкой (количество стульев так-таки подействовало). Хотя одна из оставшихся троек потом оказалась аж из пяти человек. Но они ко мне не подходили, не докладывали, к себе внимания не привлекали. Ну а я делал вид, что не вижу, что у них явный перебор. Раз они себя назвали «рабочей тройкой» – я им и не перечил.

Конечно, выполнение игровых правил – дело принципиальное. Но параллельно этому «железному» принципу существует и «игровое исключение»: когда нельзя, но очень хочется, то МОЖНО.

Помешивать, чтоб не пригорало

Теперь, когда четвёрка «отличниц» занялась делом, я получил возможность пробежаться по аудитории.

Повторю то, что в Экскурсе IIIбудет рассматриваться особо: на кухне социо-игровой «режиссуры урока» основная задача педагога вовремя «помешивать поварёшкой», чтобы «еда к стенкам котла не прилипала, не пригорала». То есть чтобы «кушанье не оказалось испорченным». Вот я и начал бегать по аудитории – «помешивать, чтоб не пригорало».

Оказалось, я сделал это как нельзя вовремя: из тридцати двух человек двое всё ещё сидели (хотя до этого со своих «насиженных мест» вставали вроде бы все!). Но достаточно мне было подойти к ним и поинтересоваться, не случилось ли чего, как они тут же включились в работу.

А кому-то нужна была элементарная подсказка. Так, двое сидели сложа руки и с недоумением смотрели друг на друга. Когда я подошёл к ним, они стали жаловаться: мол, у них на рисунках общим является мостик, и больше ни у кого никаких мостиков нет. Пришлось им подсказать, что на проблему можно посмотреть в другом ракурсе. Например, если мостик из дерева, то тогда они могут принять в свою тройку любого человека, у которого нарисовано что-то связанное с деревьями, брёвнами, досками и т.д. Я не был уверен, что мои объяснения достаточно понятны, но почему-то проблема вдруг рассосалась, и эти двое довольно быстро нашли себе третьего человека.

Помнится, одна студентка стояла с очень потерянным видом. Оказывается, у нее «слово не было написано» (она опоздала и пропустила тот момент, когда все записали свою «малую родину»). Пришлось ей особо про «слово» растолковать. И она спокойно влилась в общий темпоритм.

Пока я ходил, подымал сидевших, напоминал заторможенным, подбадривал тихонь, подсказывал растерявшимся, все вокруг как-то «сами собой» разобрались. И оказалось, что в большом проходе между стеной и колоннами расположилось десять троек (включая ту особую из пяти человек).

Илл.5: Пример того, как можно менять МИЗАНСЦЕНУ, не двигая парты: «тройки» рассаживаются в проходе у стены временными «рабочими гнёздами»

Для домашнего праздника десять троек – ситуация маловероятная. А для мастер-класса, где большинство из присутствующих впервые видят друг друга, – ситуация вполне ожидаемая. Кстати, и темп объединения в тройки, и его конечный результат (коммуникативная готовность всех работать) оказались в конце концов очень даже неплохими.

ЧЕТВЕРТЫЙ ШАГ: ступеньки к сплочению малых групп

Следующая серия ступенек-заданий вела к сплочению малых групп.

В тройках нужно было:

узнать друг у друга дни рождения,
сложить числа дней рождений (сложить только дни, без месяцев) – получившаяся сумма и будет персональным названием команды,
послать посыльного, чтобы тот на листе ватмана, приклеенном скотчем к стене, вписал фломастером в отведённом столбике название (число) своей команды.

Илл.6: ПОСЫЛЬНЫЕ выходят к тому самому листу, на котором преподаватель выводил свои аббревиатуры. Выбор цветных маркеров для записи «числа своей команды»

Все с удовольствием всё посчитали и всё написали. После чего я попросил сделать перестановку столов, то есть сдвинуть их так, чтобы центр нашей аудитории освободить как можно больше. /Экскурс IV/

Илл.7(а): Пример «капитальной» смены мизансцены – все парты сдвигаются руками САМИХ слушателей

Илл.7(б): В мгновенье ока середина аудитории свободна. Тут же происходит «обживание» новой мизансцены

ПЯТЫЙ ШАГ: выписать самое-самое

После того, как желающие раздвинули и сдвинули столы и вернулись в свои рабочие гнёзда, я огласил следующее мини-задание.

Каждому человеку в тройке нужно было в своей тетради написать, что он может нарисовать очень хорошо (словами, а не как-нибудь по-другому). Словесная фиксация личных достижений в рисовании была выполнена практически молниеносно.

Затем в каждой тройке из всех только что записанных «достижений» нужно было выбрать самое-самое (трудное, или неожиданное, или интересное и т.д.) и написать его фломастером справа от названия своей команды.

Все принялись увлечённо обсуждать. Посыльные побежали к приклеенному листу ватмана, чтобы вывести там командную версию самого-самого. Рядом с числом 88 появилась надпись ПОРТРЕТ. А команда 38 зафиксировала ЧЕЛОВЕК. Если у команды 20 была ЛЯГУШКА, то у команды 65 – ДРАКОН. В команде за номером 51 самым-самым оказалась РОМАШКА, а у команды 43 – ВЕЛОСИПЕД. Возникшее разнообразие явно заинтриговало присутствующих, а меня, как ведущего, явно радовало.

О пропедевтике отказов

Раскрою карты. Появление списка рисунков самого-самого был не только очередным малым шажком к изготовлению персонажей, но и своеобразной пропедевтикой, благодаря которой удаётся избегать бесконечных разговоров: «А я не умею!», «У меня ни за что не получится», «Но я же не знаю, как!» и т.д. (замечу, что когда участники сидят за столами, то есть в удобных для рисования мизансценах, то число подобных реплик-высказываний явно увеличивается).

Количество участников и их возраст по-разному сказывается на появлении «эпидемии отказов». Допустим, на домашнем празднике собрались дети дошкольного возраста (или ученики начальной школы), и их, например, человек семь. Если двоим из них захочется громогласно заявить: «Я не умею… не знаю… не хочу… не буду», – то это можно спокойно пропускать мимо ушей. Ведь когда двое «отказников» увидят, как пятеро других что-то увлечённо делают (и у них даже что-то получается), то наверняка постараются найти благовидный предлог, чтобы побыстрей подключиться к предложенной работе.

Если же на празднике собралась компания детско-взрослая, то обычно и в этом случае ситуация тоже разрешается вполне благополучно. Сначала в выполнение игрового задания с удовольствием включаются только дети. А взрослые, наоборот, сидят в стороне и не желают подключаться. Но, глядя на энтузиазм, с которым дети выполняют свои задумки, взрослые начинают их (не без удовольствия) поучать: «Не так нужно делать, а вот так». После чего и сами незаметно втягиваются в дело.

Но это на реальном семейном празднике. Если же в ситуации мастер-класса, где обычно участников много (20, 30 и больше человек), ведущий пропустит пару отказов мимо ушей, то это может выйти боком. При неумелой режиссуре может вспыхнуть «эпидемия отказов», и тогда «отличники» начнут демонстрировать поддавки, а всех других придётся «пинками загонять» в работу.

Так вот, чтобы подстелить соломку и предупредить появление негативных резонансов, и был придуман ход с фиксацией личных достижений в рисовании, последующим выбором самого-самого и занесением соответствующей записи на общий ватман. А венчало эту цепочку мини-заданий объяснение, что все перечисленные достижения: лягушки, велосипеды, драконы и ромашки – могут возникнуть благодаря умелой руке. В отличие от неумелой. Речь идёт не о правой и левой руке, а именно об умелой и неумелой, ведь у левшей и правшей они будут разными.

После чего присутствующие выясняли, какая и них рука умелая, и маркировали её с помощью красной шерстяной нитки, завязанной на указательном пальце. (О появлении этого приёма и его семиотике см. Экскурс V). В результате маркированными оказались не только указательные пальцы, на некоторых фотографиях видно, что шерстяные колечки-бантики намотаны то на средние, то на безымянные пальцы.

О шуме деловом и неделовом

По ходу завязывания друг другу бантиков-маркировок, многие в аудитории стали чувствовать себя совсем свободно. Это тут же отразилось на появлении шумового фона: люди начали между собой беззаботно разговаривать о чём угодно и без оглядки на преподавателя.

Появление шума вообще-то свидетельствует о всё большем нарастании комфортности. Если в начале встречи собравшиеся были настороженны или даже испуганы, то есть проявления ранее наработанных социальных ролей подавлялось ситуативной неизвестностью, то теперь личностное своеволие – какие-то меркантильные цели, амбиции, планы, претензии – невольно стало вылезать наружу. В этот момент в малых командах всегда находятся люди, которые начинают «тянуть одеяло на себя», заводя разговоры о своих личных интересах. Такого рода беззаботная болтовня показывает, что общего дела ещё нет, общего темпо/ритма не налажено. Этот шум пока ещё не рабочий, поэтому от него надо как можно скорее избавляться, иначе ситуация «заболотится».

Многие учителя интуитивно чётко различают: если шум неделовой, то это упрёк их работе, а если деловой – показатель эффективности усилий, затраченных на налаживание учебной ситуации, образовательного пространства, ученической деятельности.

В родном языке кроется подсказка, для учебного процесса весьма ценная: если об учителе мы говорим, что он учит, то об ученике мы говорим, что он Учит-Ся, то есть учит себя.

И действительно, как бы учитель ни учил, результат его усилий появится только в том случае, если ученик начнёт учить себя. А когда учеников несколько, когда их много и все одновременно заняты научением себя (то есть на самом деле выясняют, вспоминают, пробуют, ошибают-ся, исправляют-ся, объясняют-ся), то уровень шума неизбежно будет повышаться. И педагог должен бы радоваться этому, а не «бороться за дисциплину», добиваясь образцово-показательной тишины.

Игровой хит по налаживанию «дисциплины»

Среди хитов социо-игровой «режиссуры урока» есть те, парадоксальность которых позволяет ведущему справляться с уровнем шума (делового или неделового – решать ему самому) без жесткого учительского диктата. Один из таких хитов – упражнение «Кто меня слышит…».

Усаживаясь на стул в центре аудитории (то есть сменив мизансцену согласно золотому правилу: смена всего и вся), я очень тихим голосом, почти что себе под нос, начал бубнить:

– Кто-о меня-я слы-ышит, подымите правую руку… [пауза] Кто-о меня-я слы-ышит, подымите обе руки…

Реакции никакой даже у близсидящих. Но на восьмое(!) предложение – помахать рукой в воздухе – откликнулось аж три человека. Зато на следующее – пощёлкать тихонько пальцами правой руки – вдвое больше. Лед тронулся. Слушающих и слышащих становилось все больше и больше. И остальным всё интереснее стало подключаться к их числу.

Илл.8: «Кто-о меня слы-ы-ышит…» Одни уже услышал и ВКЛЮЧИЛИСЬ в выполнение, приводя в недоумение других, которые ещё не услышали, не поняли, не подключились. На фотографии отчётливо видно, что некоторые из присутствующих промаркировали на умелой руке совсем не указательный палец

Когда уже все как один внимали мне с интересом, выполняя едва слышные команды, я всё так же тихо сообщил, что сейчас они на себе испытали один из хитов социо-игровой педагогики.

Затем я вкратце рассказал, какие ошибки обычно допускают студенты-практиканты в этом упражнении. Например, одна из студенток на своём уроке пыталась наладить дисциплину следующим образом: два раза прошептала «Кто меня слышит…», а потом как треснет ладонью по столу – все сразу стали как шелковые (подробнее см. рассказ студентки − открыть в новом окне).

ШЕСТОЙ ШАГ: выбор персонажей

Следующий шаг: договориться в тройках (стоя!), какой персонаж из сказки КОЛОБОК выбрать для изготовления.

Вообще-то сказку можно взять любую – хоть «Бременские музыканты». Участники сами могут выбирать или саму сказку, или сказочную тематику. Но ведущий может «заказывать» сказку и по своему усмотрению-расчёту, как я и поступил на том мастер-классе, демонстрируя, что подобный произвол иногда в принципе допустим и не может особо испортить рабочий настрой собравшихся (если только он у них к этому моменту уже есть).

Итак, подойдя к висящему на стене общему листу ватмана, я крупно вывел фломастером: КОЛОБОК. Команды встали и стоя начали выбирать себе персонаж для изготовления. Прежде чем сесть, тройки отправляли посыльного, чтобы он отразил их выбор в новой колонке общего листа ватмана (справа от списка самого-самого, что может нарисовать кто-то один из каждой тройки). Побежали посыльные.

Вскоре у ватмана послышались реплики: «А это уже написано другой командой!», «Это уже в списке есть!» Большинство команд довольно быстро решили, что, если персонаж уже записан, то его повторять нельзя, хотя я такого не говорил. Напротив, я был готов, что в инсценировке могут появиться и 2-3 Деда, и 3-4 Колобка. Но собравшиеся, не сговариваясь, добровольно наложили на себя «игровой запрет повторов». Так что мне оставалось следить за ходом событий да помалкивать.

Илл.9: Самораспределение персонажей проходило с деловой активностью

В случае повтора персонажей посыльные сами быстро подбегали к своим командам, объясняли, что их вариант уже занят, и быстренько согласовывали новое решение. Персонажей в «Колобке» не так много, а команд аж десять, поэтому посыльные стремились побыстрее объявить свой вариант, пока другие его не заняли. В результате, кроме привычных персонажей, появились новые. Например, некий Цветочек. А в одной тройке – Речка с мостиком и деревом на берегу. Это уже не один персонаж, а целая компания!

О «режиссуре» распределения ролей

Когда список персонажей был полностью готов, я позволил себе небольшой методический комментарий.

Дело в том, что распределять роли среди детей очень трудно. Если назначает взрослый, то всегда находятся обиженные и недовольные: «Почему мне дали Колобка?! Я хочу Лису!», «А я Лису не хочу!» и т.д.

Группа (если работа ведётся по группам) тоже может голосить: «Мы хотим Зайчика, а Зайчик уже есть!» А другая группа бурчать: «Не хотим медведя, потому что у нас его никто не умеет рисовать».

На семейном празднике такая ситуация явно подпортит общий темп и ритм и выйти из неё будет довольно сложно. Поэтому лучше постараться избежать её заранее – «подстелить соломку». Что мы и сделали. Обратите внимание:

распределял роли – не я (то есть этим занимался не ведущий),
судил (кто повторился, а кто не повторился, кто первый, а кто не успел) – тоже не я, а сами команды друг друга.

И это нормально. И тогда никаких особых трений не возникает, и всё довольно быстро выясняется и налаживается само собой. Участники мастер-класса даже сами на себя наложили «игровой запрет» – свидетельство высших форм самоорганизации.

СЕДЬМОЙ ШАГ: рисование контуров персонажей

Пришла пора рисовать контуры теневой фигурки своего персонажа.

Я напомнил, что тройки находятся во временных рабочих гнёздышках. И прежде, чем посыльные отправятся за бумагой, для изображения выбранного персонажа, тройка должна решить, где им удобнее будет рисовать: на полу, или навесу, или на стуле, или за столом. И соответственно переместиться в новое «рабочее гнёздышко».

(Внимательный читатель, возможно, заметил, что в этом месте я явно нарушаю настоятельно мною же рекомендуемый приём не смешивать в одном задании два «малых шажка»: решите о месте и отправьте посыльного. Признаюсь, что мне не хотелось, чтобы все подсаживались к столам. Но и всех поголовно заставлять рисовать на весу было бы не правильно. Отсюда и возник столь странный режиссёрский ход: смешать два шажка, чтобы к столам какие-то тройки пересели, а какие-то нет. Так оно и вышло…)

Итак, часть троек пересели к столам, другие, решив, что данное «рабочее гнёздышко» их вполне устаивает, остались на месте. В процессе рисования командам необходимо было соблюсти два железных условия:

1) рисовать обязательно неумелой рукой,

2) к контуру персонажа обязательно должны приложить свою неумелую руку все до одного члены команды.

Посыльные сбегали за листами бумаги.

Команды вспомнили о маркированных пальцах.

В неумелую руку все взяли кто карандаш, кто ручку.

Начали!

На фотографиях видно, что народ с удовольствием трудится над контурами, используя действительно неумелые руки всех членов группы.

Илл.10(а): Рисование неумелой рукой. Некоторые тройки решили рисовать НАВЕСУ (ну прям как дети!) и явно не прогадали

Илл.10(б): Разнообразие мизансцен при рисовании НЕУМЕЛОЙ рукой

Илл.10(в): В тройке ВСЕ должны были приложить свою «неумелую» руку

Илл.10(г): В работах некоторых троек избыток деталей превращал контуры в рисунки

ВОСЬМОЙ ШАГ: вырезание/вырывание по контуру

Следующий этап – вырезание по контуру. На десять команд у меня было восемь ножниц. Я честно показал их участникам, а потом сказал, что вообще-то гораздо интереснее получается, если нарисованный контур не вырезать, а вырывать. И рассказал такой случай.

Как-то я проводил теневой театр на тему народных сказок в деревне Давыдово Ярославской области. В избе собралось человек семь детей и человек десять взрослых. Работали кто по парам, кто индивидуально. Шестилетний сын хозяина трудился над образом Волка в одиночку и очень расстроился, что у него получился контур маленьким и совсем не страшным (папа малыша был художником, вот сыну и стало было особо обидно «за плохого волка»).

Однако после того, как он контур своего Волка аккуратными мелкими движениями пальчиков буквально вырвал и, поместив на оргстекло, осветил фонариком так, чтобы на стене появилась большая тень, то его Волк вдруг ожил и оказался лучше всех. Малыш был страшно горд. Ему и в самом деле было чем гордиться.

Мои слушатели поулыбались и принялись вырывать по контуру своих героев. Потом, правда, некоторые из них всё же воспользовались ножницами. Дело в том, что бумага, хоть и была формата А4, но она была не писчей, а для поделок, то есть толстая, почти что картон. Поэтому отдельные детали лучше было вырезать ножницами.

Илл.11(а): Пример ВЫРЫВАНИЯ контура, нарисованного неумелой рукой

Илл.11(б): Совет ЗАМЕНИТЬ вырезание вырыванием оказался весьма заманчивым

Илл.11(в): Развитие ВЗАИМНОЙ заинтересованности в работе

Илл.11(д): Тройки работают в РАЗНЫХ мизансценах и темпо/ритмах (кому как удобно). Кто готов, подчёркивает свой персонаж в списке на листе ватмана (подобная визуальность способствует «подтягиванию» остальных)

В результате персонажи получились интригующе разнообразными, что усиливало общий интерес к предстоящему действу-зрелищу. Закончив работу, тройка отправляла к приклеенному на стене ватману своего посыльного, который в знак готовности жирной линией подчёркивал наименование изготовленного персонажа.

ДЕВЯТЫЙ ШАГ: подготовка зала

Следующий этап – подготовка зала. Объяснив собравшимся, почему я отказался от использования экрана [вернуться в новом окне], я взял два стула, поставил их на середину аудитории и прислонил к их боковинам оргстекло (его взяли на вахте с письменного стола; надо сказать, что такого толстого оргстекла я никогда в жизни не видел).

Илл.12(а): Экраном будут торцы парт. Напротив них ставятся два стула, к боковинкам которых прислоняется оргстекло

Илл.12(б): Миска с водой для «приклеивания» персонажей на оргсекло

Илл.12(в): Перемещением фонарика можно менять РАЗМЕРЫ теней на «экране» из торцов сдвинутых парт

После этого я специально подчеркнул, что детям лучше всего находиться между стеной, на которую будут проецироваться тени, и тем прозрачным экраном, куда с помощью воды будут приклеиваться контуры.

А за экраном у нас будет фонарик, управлять которым будут сменные «осветители».

Мы задернули шторы, я включил фонарики и показал, как они светят: чем дальше фонарик от экрана (а экран от стены), тем размер тени больше.

Желающие попробовали «посветить». Увидели, что можно добиваться разных эффектов (движения, нарастания, подпрыгивания, наложения теней при включении двух фонариков и т.д.).

Илл.13(а): Репетиция для желающих. «Осветители» тренируются работать фонариком…

Илл.13(б): Репетиция для желающих. Кто-то возится с водой, пробуя приклеивать/отклеивать своих персонажей…

Потом я попросил каждую тройку подойти к миске с водой, которая стояла на полу рядом с экраном, и, намочив приготовленный контур своего персонажа, приложить его к стеклу, проверив, как он приклеивается.

Команды попробовали, после чего убрали свои заготовки «за кулисы», оставив оргстекло абсолютно чистым.

ДЕСЯТЫЙ ШАГ: построение мизансцены

Перед началом спектакля-импровизации я ещё раз вернулся к построению «мизансцены».

Тень должна быть большой.
Детям лучше сидеть лицом к тени, а не к экрану, на который светит фонарик. Иначе внимание детей будет привлекаться только освещенными контурами (при затемнении они будут казаться особо яркими), а не их большущими тенями, появляющимися на стене.
За экраном лучше находиться только осветителю, который будет меняться, потому что в каждой тройке он свой.

Помнится, что в одной из школ в группе продленного дня делали теневой театр (на сайте есть рассказ об этом). И учительница решила, что работающие тройки будут находиться за экраном. В результате все вылилось в то, что каждая тройка сочиняла свою собственную сказку.

У нас же задача не сравнивать сказки: у кого получилось лучше, у кого хуже, – а создать одну общую сказку. Поэтому, когда приходит очередь, то из рабочей тройки за экран уходит только «осветитель».

Второй представитель тройки садится перед экраном, окунает фигурку в миску с водой и приклеивает к оргстеклу.
Третий участник рабочей тройки, находясь рядом,− но уже среди зрителей! − озвучивает появившееся изображение.
При этом все роли взаимозаменяемы. Если запнулся озвучивающий, то любой из тройки может ему подсказать (либо перехватить инициативу).

В результате получается представление-импровизация. То есть без репетиций – «здесь и сейчас». Когда же тройка в полном составе уходит за экран, то она обособляется. И общего действа не получается.

Илл.14: Постановочная экспликация ТЕАТРА ТЕНЕЙ

ОДИННАДЦАТЫЙ ШАГ: разыгрывание общей сказки

Итак, всё готово к показу. Кто начнёт?

Команды мнутся. Я решил помочь:

– Сказка-то с чего начинается?

– С появления бабки, которая печет колобок.

Тут одна из команд дружно возражает:

– Нет! Сначала её дедка должен попросить.

В списке из десяти персонажей «дедушка» у нас был, поэтому я говорю:

– Тройка с «дедушкой», начинайте!

Выходит первая тройка – все девушки. Занимают рабочие места согласно своим театральным ролям. Девушка, что у миски с водой, приклеивает на экран велосипед. Я в легком замешательстве.

– А где же дедушка? Вы же в список внесли дедушку, и вдруг – велосипед?!

А они в ответ:

– Так это и есть дедушка!

(Это команда психологов, а для них, как некоторые психологи сами про себя отмечают, подобное «нестандартно-провоцирующее» поведение характерно. Остальные команды в недоумении: что же дальше?)

Тогда я, спокойно предоставляя им инициативу и улыбаясь, говорю:

– Выкручивайтесь! Интересно, что у вас получится.

Начали они сказку с того, что дедушка поехал на велосипеде в магазин, чтобы купить бабке муку. Дальше повисла пауза.

– Кто может, помогайте выкручиваться, – бросаю я клич в массы.

Тут другая тройка выводит на сцену свой персонаж – бабку. Бабка, пока нет дедки (от него на экране только велосипед, на нём потом Колобок поедет по дороге), по коробу поскребла, по сусеку помела и испекла к приходу деда Колобок…

(Некоторые читатели возможно помнят, что первый раз упоминание о велосипеде возникло в списке самого-самого интересного, из того «сложного», что в тройке может быть нарисовано «умелой рукой». И видимо обретение «неумелой руки» оказалось, для одной из участниц столь замечательным, что она, задвинув групповое задание – с помощью неумелых рук всей тройки нарисовать нужный персонаж из данной сказки – занялась проверкой на прочность своего умения изображать велосипед, но уже «неумелой рукой». И тройка поддержала её инициативу, притянув за уши такое оправдание: «Велосипед очень старенький, поэтому его зовут дедушкой. Отметим, что в подобном групповом лукавстве, замешанном на чьих-то корыстных расчётах, особо нет ничего страшного. Главное, ведущему не «наступать на горло» инициативе команды (тройки), а вплетать подобную инициативу в общее действо. И тогда недоразумение рассосётся как бы само-собой, со всеми вытекающими психотерапевтическими последствиями…)

О хоровой поддержке зрителями работы исполнителей

Интересный момент возник, когда Колобку в первый раз нужно было петь песенку. И озвучивавший, и его тройка явно замялись. Я в качестве поддержки бросил реплику:

– Пойте, что любите! Хоть «Ромашки спрятались»!

Тогда один из присутствующих молодых мужчин (их было всего трое) вдруг затянул: «Ши-ирока-а страна-а моя родна-ая». Песню тут же подхватили. И всем так понравилось!..

Как потом рассказала мне одна из участниц, именно после этой песни она окончательно убедилась в подлинности своего чувства комфортности. До этого момента она всё боялась, что сказку нужно будет разыгрывать именно фольклорную – тютелька в тютельку, как в учебнике (она психолог в начальной школе). Но, услышав «Широка страна моя родная», она поняла: выдумывать можно что угодно, – и успокоилась.

В результате, когда Колобок докатился на велосипеде к реке (у одной из троек был приготовлен такой пакет персонажей – мостик, камыши у реки, дерево и цветок), то, не зная брода, он сначала утопил дедов велосипед. Затем Заяц рассказал ему, как пройти к мостику, чтобы попасть на тот берег… И т.д.

Резюме: не просто зрители, а участники

Спектакль всем понравился. Это было видно по смеху, горящим глазам, раскрасневшимся щекам…

С точки зрения равнодушного свидетеля, весь спектакль был, конечно, «махровой самодеятельностью». Но особенность социо/игрового действа в том, что все присутствующие смотрят на происходящее совсем другими глазами. Они не просто зрители, они участники. С полуслова понимая друг друга в процессе работы, они видят как бы идеальный, безукоризненныйрезультат. Поэтому впечатление от спектакля у них оказывается столь эмоциональным и содержательным (что, казалось бы, ни как противоречит отсутствию профессионального мастерства у исполнителей). И катарсис от всего этого действа они получают самый что ни на есть настоящий.

Неслучайно, организация подобного театрального действа не предусматривает появления зрителей. Если бы тут сидел хоть один зритель, началась бы критика, зазвучали бы придирки. Но из тридцати двух человек не было ни одного просто зрителя, все были ещё и участниками! Потому и восприятие у них было особым: не просто деловым, а сопряжённым с индивидуальной эмоциональностью.

Всех пришедших на мастер-класс мне хотелось познакомить не с традиционным театром, в котором все участники делятся на исполнителей и зрителей, – а с тем театральным чудом, которое случается во время репетиции, когда все присутствующие захвачены общим азартом импровизации. И, судя по реакции собравшихся, театральное чудо состоялось. Даже для скептиков.

Вячеслав БУКАТОВ

вернуться к перечню содержания блока «МАСТЕР-КЛАСС: Как организовать импровизированный ТЕАТР ТЕНЕЙ»

. .

ОТКРЫТЫЙ УРОК: www.openlesson.ru

летопись поступлений

меню

В.Б.: Рассказ с КОММЕНТАРИЯМИ

быстрый запрос