Практическая герменевтика III (В.Б.: Очерк 7)

Теория РЕЖИССУРЫ УРОКА → Таблица-БАБОЧКА социо-игровой «режиссуры урока» и ДРАМОГЕРМЕНЕВТИКА → Практическая герменевтика и ХУДОЖЕСТВЕННАЯ литература (очерки)

___________________________________________________________________________

.

.Из книги: В.М. Букатов. Тайнопись бессмыслиц в поэзии Пушкина. М., 1999. // Очерк седьмой: Хозяйки глаз повсюду нужен; Он вмиг заметит что-нибудь (с.47-53)

.

Вячеслав БУКАТОВ

От разрозненных странностей к целостному сюжету

.

…[ Первая публикация: Педагогическое образование. Вып.5 (1992);с.82-88 ]

.

___Обсуждение «рисунков-пересказов» помогло каждому из учеников увидеть особенности своего реального понимания –  со всеми лакунами, иллюзиями и недоразумениями. При этом они с энтузиазмом начинают изучать текст. Без всякого принуждения они все читают и перечитывают его в поисках то доказательства какого-то своего предположения, то его опровергающего аргумента. Поэтому следующее, достаточно трудное, задание мне ввести в их круг внимания уже легко.

___Я предлагаю, заново перечитывая текст, постараться перевести каждое авторское слово в зримое представление и отметить те детали, которые раньше как-то не замечались, а теперь почему-то поражают воображение.

___— Концовка странная: «Гуляем лишь ветер… да я!». Гуляем [глагол употреблен во множественном числе — В.Б.] — и вдруг с восклицательным знаком я [местоимение единственного числа — В.Б.]. И почему-то стоит многоточие перед «я». Непонятно как-то.

___«Нелепости» — это тот материал, из которого в сознании читателя сложится  сюжет. Но произойдет это только в том случае, если читателю удастся в сих нелепостях увидеть некое смысловое единство, некое их взаиморазрешение. Как скоро это произойдет, зависит от количества увиденных нелепостей, от их смысловой неожиданности и от навыка читателя в их разрешении. Порой на это уходит очень много времени.

___Вспоминается, как долго у меня когда-то не складывалась общая картина другого пушкинского стихотворения — «Арион». Нелепостями в нем для меня, сначала разделяющего хрестоматийное осмысление, явилось и то, что Арион в своем повествовании на пустынном берегу, обращался непонятно к кому. И то, что он оказывается был нагим ( «ризу влажную мою сушу на солнце под скалою»). И употребление церковнославянского слова риза на месте, казалось бы, более уместного тога или туника. И единственное число в строке «погиб и кормщик и пловец» (тогда как до этого говорилось — «пловцам я пел»). И образ самогó грузного грузного челна, стремительно летящего под парусом и на веслах (способ исключительный в мореплавании, но частенько используемый в пиратстве). И, наконец, сам выбор мифа о чудесном спасении Ариона от морских разбойников в свете хрестоматийного толкования смысла стихотворения, показался крайне неподходящим.

___По хрестоматийным воззрениям Пушкин в «Арионе» говорит о себе как певце революционного движения. Но тогда упоминание беспечности выглядит очень странным.

___Взаиморазрешение этих и других странностей произошло примерно через полгода после их обнаружения. Неожиданно и как бы случайно пришло понимание, что строка «лишь я, таинственный певец» содержит обращение к Аполлону, богу — солнцу, покровителю искусств и любителю пения. Возникла единая картина, сложился сюжет и толкование… Подчеркнем — через полгода! Но если ученикам во время занятия предложить терпеливо ждать (скажем, полгода или год) разрешения нелепостей, увиденных в одном небольшом стихотворении, то они вряд ли смогут серьезно отнестись к подобному совету. Проделать всю работу и привести каждого ученика к самостоятельному решению всего за одну встречу все ж таки можно (в исключительных случаях). Например, с помощью коллективного выполнения определенных герменевтических процедур, подобных тем, о которых велась и будет вестись речь в очерках.

___Невзначай я вслух замечаю, что странность последней строчки «ветер да я» усиливается, если обратить внимание на настоящее время глагола ( «гуляем лишь ветер… да я!») и вспомнить, что орел «вскормлен» (возможно, выращен) в неволе, что он, может быть, и не летал еще вообще. Кто-то пропускает это мимо ушей, еще не видя тут никакой странности, те же, кто заметил, но не смог сформулировать этого сам, явно берут услышанное на вооружение, развивая мысль каждый по-своему.

___— Правда, его, наверно, птенцом взяли из гнезда и вскормили. Он хочет летать, но его еще не выпускают.

___— По-моему, он прекрасно летает! Это же, наверно, орел для охоты. Молодой сильный орел. «Вскормленный» — значит откормленный, чтобы хорошо охотится. Вот только почему он все же за решеткой, а не в клетке?

___(Как бы помогли им в этот момент те сведения, которые я узнал много позже, но наш опыт столь гибок, что при нужде он может, пусть частично, но восполнить даже наше незнание, — и на этот раз ученики сообща справились с этой проблемой.)

___— Клетка мала для орлов. Может, его потому и держали в камере?

___— Тогда он вообще сам виноват, что сидит за решеткой. Он полетает на охоте и обратно к хозяину возвращается, то есть за решетку.

___— А тот его за это кормит.

___— У меня самое большое впечатление от «кровавой» пищи. Перед глазами так и стоит, как он ее клюет, дергая шеей, как голуби, когда корку клюют, — и кровь брызжет во все стороны. Прямо под ноги узнику. А он смотрит.

___— Орел даже «бросает», клюет и специально бросает.

___— Странно, что орел грустный. Его кормят хорошо, раз кровавая пища, значит не падаль, а он грустный. Если он грустит о воле, зачем же сам возвращается?

___— Да еще кричит: «Давай улетим!»

___— А у меня «давай улетим!» напечатано с маленькой буквы!

___Ну, наконец-то заметили, радуюсь я. Дело в том, что в дореволюционных и многих довоенных изданиях эти слова печатались после двоеточия и кавычек, как при прямой речи, но шли с маленькой буквы.* Тогда смысл такого нелепого, странного оформления, по-моему, достаточно легко устанавливается читателем. Узник, видя в поведении птицы отражение своих дум ( «как будто со мною задумал одно»), взгляду орла приписывает зов, крику — желание вымолвить «давай улетим». Оформление зрительно подчеркивало, что речь перед читателем не прямая, а приписываемая

*  Из дореволюционных изданий см., например: Сочинения А.С.Пушкина.- Т.4, изд-е А.С.Суворина, СПб., 1887; Пушкин А.С. Сочинения.- Т.II.- Брокгауз-Ефрон.- СПб., 1908.- Под ред. С.А. Венгерова.
Из довоенных см. издания под ред. М.А.Цявловского. Например: Пушкин А.С. Псс.: В 6-ти т.- М.,Л.: ГИХЛ, 1930-1931. [Под общей ред. Демьяна Бедного, А.В.Луначарского, П.Н.Сакулина, В.И.Соловьева, П.Е.Щеголева; ред. I тома (1930) М.А.Цявловский.]
Или: Пушкин А.С. Псс: Т. 1-6.- М.,Л.:Academia,ГИХЛ.- Т.1.- 1936.

___— «Сижу за решеткой». Может быть, узник действительно сидит? На полу или скамье (раздается голос: «На нарах!»), а не просто находится за решеткой? Сидит и наблюдает за орлом!

___Ученики незаметно для себя стали освобождаться от одной хрестоматийной иллюзии, по которой спокойный рассказ об узнике стремительно переходит в призыв к свободе. К кому обращен призыв? К узнику! Который перед этим просто и спокойно описывает окружающую обстановку (?!). Для кого описывает, — для самого себя? Сплошные недоуменные вопросы вспучивают хрестоматийную гладкую привычность, как побеги травки вспучивают укатанный асфальт.

___Можно, конечно, опять сослаться на то, что так, дескать, принято у поэтов. У плохих поэтов — конечно! Но в первую очередь так принято у плохих читателей. Для них чем больше «принятого», тем поэтичнее. И оказывается, что в такую псевдопоэзию без труда может войти и вся классика, достаточно только читателю неукоснительно следовать магическому: так у поэтов принято!

___Ученикам непривычно придавать смысловое значение самой лирической форме повествования. Но вот они обратили внимание на то, что все стихотворение является   прямой речью. И как выясняется, речь эта, скорее всего, медленная. Она — размышление, монолог.

___Удержать этот образ с непривычки довольно сложно. Поэтому желательно оградить учеников от назойливости хрестоматийных помех. Если мы начнем повторять чужие слова о том, что стихотворение начинается спокойным рассказом об узнике и его «грустном товарище», или что во втором четверостишии все наше внимание сосредоточено Пушкиным на орле, то мы невольно исказим для учеников — читателей еще не очень искушенных — общую картину: пропадет и сам узник, и лирическая речь-размышление. Все это исчезнет в неком безличном (так называемом, «авторском») описании орла и узника.

___Один из учеников начинает размышлять вслух, как сидит узник — в переносном значении (в тюрьме) или в прямом (например, на полу). Это заинтересовало многих. Возникла деловая полемика. Для меня было важно то, что какого бы решения ни придерживался тот или иной ученик в данном вопросе, по ходу дискуссии становилось все более очевидным, что все ученики начинают понимать стихотворение как человеческую речь. С этим же связан был и следующий эпизод.

___Уже после занятия та самая ученица, которая нарисовала двух птиц, подошла и попросила разрешения сдать новый рисунок. Она протянула листок с изображением внутренней стены, тюремного окна и клюющего орла. Узника нарисовано не было! На вопрос: «Почему же в темнице нет человека?» — она ответила, что он в камере, ведь это он видит то, что здесь нарисовано! Мне тогда сразу вспомнилась книга А.Ф.Лосева по эстетике Возрождения, в которой отмечалось, что открытие, изучение и освоение перспективы сопровождалось осознанием художниками возможности строить картину как изображение, поступавшее на сетчатку смотрящего. Поэтому зритель, рассматривая картину, попадает в «пирамиду зрения» неизображенного лица, глядит на происходящее его глазами, становится свидетелем его внутреннего мира.

___Школьница оказалась на пороге подобного осмысления лирических приемов в искусстве. Состоится ли оно, принесет ли плоды в будущем при освоении изобразительных и (или) литературных произведений искусства — судить, как нам уже тогда представлялось, конечно, рано. Учителям, стоящим у школьной доски, уместно почаще вспоминать мудрость, щедро подаренную русской культуре Ф.И.Тютчевым:

Нам не дано предугадать,
Как слово наше отзовется, —
И нам сочувствие дается,
Как нам дается благодать…

___Обычно когда школьники читают наизусть «Узника», то не возникает впечатления, что мы слышим внутренний монолог человека за решеткой. Наоборот, громкость и звонкость исполнения создают впечатление, что «лирический герой», от лица которого написано стихотворение, красуется перед публикой, а не томится в темнице. Учениками прямая речь увидена, но только исполнение покажет нам и им самим, насколько стихотворение осмыслено ими как личностная речь.

___О том можно судить уже по произнесению первого слова «сижу». Зачем оно потребовалось узнику, ведь ему и та это хорошо известно? У учеников в очередной раз возникает необходимость примерить ситуацию к себе, найти ответ в запасе собственного опыта и знаний.

___— Я понял, в чем дело! Смотрите! Узник не верит орлу, раз тот сам возвращается в неволю после охоты. Узник с издевкой называет его «грустным товарищем» и с издевкой говорит, что орел «как будто со мною задумал одно», как будто хочет вымолвить — давай улетим, а сам после полета возвращается к хозяину. Поэтому после слов «гуляем лишь ветер», помолчав, с презрительной ухмылкой добавляет «…и я».

___Начало поиску единого, всеразрешающего смысла положено. Посмотрим, как к предложенному отнесутся другие ученики и к какому результату прийдет каждый из них.

___— А кому он рассказывает?

___— Заключенным. Он сидит в общей камере с орлом-предателем свободы.

___Автором такой неожиданной попытки толкования был девятиклассник. И нары в его речи возникли, я думаю, не случайно. Сразу вспоминаются популярные «воровские» и «тюремные» песни. Возможно, он их слышал в кино или во дворе от таких же как он ребят. Возможно, они ему очень нравятся, что а его возрасте неудивительно. К тому же фольклористы объясняют успех песенного варианта пушкинского «Узника» среди народа в том числе и тюремной тематикой содержания.

___Другие ученики пытаются возражать — откуда взялись слушатели? Почему тот решил, что это рассказ вслух?

___Автор толкования упорно стоит на своем. Еще бы, ведь это он сам увидел, это его интересы отразились в тексте и вызвали чувственный отклик. Я же предлагаю ему исполнить текст так, чтобы мы все на деле увидели его трактовку.

___Он читает сидя, с неожиданными паузами, прищуря глаза и довольно ловко имитируя интонацию приблатненного рассказа. Но художественного произведения из всего этого не складывается. Все оказалось мелким, случайным; концовка — отсутствующей, такое впечатление, что рассказчик остановился на середине повествования.

___Исполнитель сам явно не доволен. Я же поясняю, что только то понимание можно считать действительным, которое воплотилось в исполнении, вызывающем неподдельный интерес.

.

.

= перейти к тексту следующего очерка =

.

Теория РЕЖИССУРЫ УРОКА → Таблица-БАБОЧКА социо-игровой «режиссуры урока» и ДРАМОГЕРМЕНЕВТИКА → Практическая герменевтика и ХУДОЖЕСТВЕННАЯ литература (очерки)

.

.